Все, я записываюсь в фонады Ярмольника.
Никогда не питал к нему особой любви, но то как он читает "Трудно быть богом" - это... это...
Я не мог оторваться. Бросил все дела, развалился на диване и слушал-слушал-слушал. Обычно аудо книги мне даются все же сложнее, чем тексты, хотя я неплохо воспринимаю устную речь - спасибо бабушке, которая следила за тем, чтобы я в свое вермя слушал пластинок со сказками не меньше чем читал, но все же...
Обычно от аудиокниги остается легкий флер, эдакая размытость фраз и смысла. А после Ярмольника почему-то обыкновенно плохо вопринимаемая мной проза Стругатских легла в память ровными аккуратными штабелями. С каждым новым словом прояснялась картина и поражала своей яркой четкостью и насыщенностью смысла, тогда как после бумажного текста я запомнил лишь несколько сцен и общее настроение.
Интересно что он еще читал?
Никогда не питал к нему особой любви, но то как он читает "Трудно быть богом" - это... это...
Я не мог оторваться. Бросил все дела, развалился на диване и слушал-слушал-слушал. Обычно аудо книги мне даются все же сложнее, чем тексты, хотя я неплохо воспринимаю устную речь - спасибо бабушке, которая следила за тем, чтобы я в свое вермя слушал пластинок со сказками не меньше чем читал, но все же...
Обычно от аудиокниги остается легкий флер, эдакая размытость фраз и смысла. А после Ярмольника почему-то обыкновенно плохо вопринимаемая мной проза Стругатских легла в память ровными аккуратными штабелями. С каждым новым словом прояснялась картина и поражала своей яркой четкостью и насыщенностью смысла, тогда как после бумажного текста я запомнил лишь несколько сцен и общее настроение.
Интересно что он еще читал?