А вот кому историю из жизни Уизли от нас с Графиней?
Внимание, не слеш ))
Тупик
читать дальшеКогда я понял, что вляпался? Сейчас мне кажется, что сразу. Ровно тот момент, когда обнаружил себя на скрипучей койке, под расшитым одеялом. Когда понял, что я в ней не один. Когда спутанные рыжие волосы царапнули мне плечо. Когда не смог вспомнить, что случилось вчерашним вечером.
Говорят, что похмелье, по сути, просто обезвоживание организма. Взвесь головной боли, скребущее ощущение в горле. Учащенное сердцебиение — первое, что я чувствую, потом страх. Когда я буду умирать от жажды, почувствую ли я что-то подобное?
На прикроватной тумбочке стоит букет каких-то сраных искусственных цветов. Дешевая ткань покрыта пылью, пыль спокойно клубится в солнечном свете, просачивающимся сквозь прореху в шторах. Мне хочется уйти. Да что там, убежать.
Гарпии выиграли у Пушек с разгромным счетом. Гарри и Том волокли меня сквозь ряды скамеек, не дожидаясь обычно следовавшей за игрой потасовки. Зрители и не думали расходиться. Кто-то громко ругал судью: обещал натянуть глаз ему на жопу. По дороге я наткнулся плечом на какого-то типа, от которого за милю несло пивом.
- Смотри куда прешь, ублюдок.
- Простите, - выдавил я, как можно более смиренно.
- Я тебя найду, слышишь, говнюк? - проорал он мне вслед. Конечно, думаю я. Скажи это кому-нибудь другому.
Мы поспешили удалиться на безопасное расстояния.
- Долбанные фанаты, - говорил Том, - однажды отметелили меня так, что я неделю в койке провалялся. До сих пор не могу взять в толк за что.
- Чертово хулиганьё, - поддакнул Гарри.
- Жалкое мудачье, - кивнул я, вообще-то, я бы ему в харю дал или плюнул. Но на прошлом матче нам с Томом досталось действительно сильно, и лезть снова не тянет.
Мы как паиньки, дотопали до паба. Размахивали шарфами, орали: «ГАР-ПИ-И! ГАР-ПИ-И!». Солнце сияло. Авроры через каждые пятьдесят метров. Мы уже почти дошли до «Старого мерина», как началось: суета, патронусы шныряют, крики с трибун почти через квартал слышно. Ну а мы переглянулись и в паб. Ну а дальше по обычной программе. Пиво рекой, «За Гарпий!», даже рожи какие-то появлялись особо наглые, но это собственно и все. Дальше как отрезало. Пусто.
Попытался прикинуть целы ли зубы и кости. Но это хрен поймешь, конечно, - уж больно сушняк долбит, да и отлить самое оно дело. Стал думать где сортир в этой халупе и повернулся на другой бок. Бля! - это была первая и единственная моя мысль. Я, конечно, пытался припомнить, где я раньше видел эту тетку, но получилось хреново. Только мозг сигнализировал: «Парень, ну, ты вляпался!» Интересно сколько ей лет? Слава Мерлину, на несовершеннолетнюю она не тянула даже с натяжкой. Намечающийся второй подбородок. Веснушки. Она оказалась вся в чертовых веснушках, даже на груди! Обычно я предпочитаю брюнеток, даже по пьяни. Хотя, по какой там пьяни? Я, как хороший мальчик, ни разу не надирался до такой степени, чтобы проснуться хрен знает где. С кем-то невразумительным. Даже в таком положении я вижу, что она удивительно маленького роста. «Парень, ты трахнул домового эльфа», - глумливо замечает внутренний голос. «Пошел нахер. Пошел нахер, сраный умник», - стараюсь как можно осторожнее отодвинуться от неё.
Я подумал о том, что происходит снаружи. Солнце палит на всю катушку, всюду гуляют люди в нарядных мантиях. Воскресные, мать его, променады. Заходят в лавки, покупают мороженное своим визгливым отпрыскам, смеются. Тратят деньги на разную чепуху. Я бы всё отдал за то, чтобы оказаться там.
Возможно, Том и Гарри где-то в соседней комнате? Сейчас кто-нибудь войдёт, сунет мне в руку запотевшую бутылку, скажет: «Парень, ну ты и отмочил вчера», - или, - «Чувак, ты трахнул подругу моей сестры». Но у Тома нет сёстер, а у Гарри кажется был брат, которого прошлым летом упекли за кражу.
Перед глазами встала странная сцена: плюющего кровью Гарри куда-то уводят два аврора. Это действительно случилось на самом деле? Мне показалось, что я почти ухватил воспоминание, ещё немного, и всё станет кристально ясно и просто. Ощущение, что я попал в какое-то дерьмо, рассосётся само собой, и всё будет как обычно. Как в любой хренов день. Я вернусь в свою квартиру на углу Кленовой и Тисовой, допью оставшееся в кухонном шкафу виски и проваляюсь на диване до вечера.
И тут, черт возьми, она открыла глаза. Красные, припухшие веки, ресницы такие светлые, будто их вообще нет. На губах полустертая помада, как грязно-коричневая рамка. А в глазах совершенно никакого удивления. Я точно вляпался.
- Доброе утро, красавчик, – она тянется к тумбочке за сигаретами.
На полке в шкафу какие-то фотографии, в воздухе ни с чем не сравнимый запах подсыхающего шардоне. Какая-то бабская дребедень на спинке стула. Журналы на полу. Всё это убило мою робкую надежду на то, что мои придурковатые друзья всё-таки затащили меня в бордель. Шлюхи не позволяют себе таких штучек. Лучше бы это была шлюха. Я попытался вспомнить хоть что-нибудь.
- Эээ... - промычал я, глядя, как она прикуривает, затягивается, выпускает струйку дыма, а потом поворачивается ко мне. От ее улыбки сразу внутри что-то похолодело.
Видимо, на лице у меня написано было почти все, что я думал, потому что она помрачнела.
- Молли я, Молли Прюэт, - и снова затянулась.
Ёб! Молли с Грифиндора. Я даже забыл, что хотел поссать. Это же такая была трогательная девочка — низенькая рыжая толстушка.
- Твою мать! - не выдержал я, кажется, даже подскочил на кровати, - Молли Прюэт!
Ровно в тот момент я начал жалеть, что завидовал Тому и Гарри. Думал, что я не такой разудалый. Да, лучше бы я вообще не выходил из дома. Сдался мне какой-то сраный матч. Бля! Я даже на какой-то миг перестал чувствовать похмелье, так мне сделалось дерьмово.
- Э... - чуть успокоившись, снова промычал я, - а чо вчера было-то?
Она снова улыбнулась и заявила прожженно-роковым голоском, как будто мне все же повезло, и я проснулся в кровати обычной шлюхи:
- Вчера было все.
Еще так с загадкой на меня посмотрела.
- Ты была в «Мерине»? – какая, хрен, разница где она была, но я должен был спросить хоть что-нибудь.
- Ага, - одеяло, прикрывающее грудь, сползло вниз. Мать твою, размер пятый если не больше. Как раз во вкусе Тома, - вы были в хлам, ты и твои дружки. Но это не помешало тебе запудрить мозги невинной девушке, - она подмигнула.
Я попытался понять шутит она или нет. По рассказам друзей, девки, таскающие к себе незнакомых парней, подцепленных абы где, выходили такими весёлыми оторвами, не очень-то повернутыми на разных сентиментах, а эта уставилась так — я готов был богу душу отдать, лишь бы оказать подальше от неё.
- А где теперь эти самые друзья? – я старался выглядеть как можно более дружелюбным. Настолько, насколько позволяла выступившая на лбу испарина и ощущение общественного нужника во рту.
- Без понятия. Одного повязали, когда он сломал бильярдный кий о спину какого-то мужика. Ты ещё порывался пойти за ним в участок. Черт, ты был такой жалкий, что я сразу на тебя запала.
Я представил эту жуткую картину и мне поплохело уже совсем окончательно. Я даже был готов посмотреть на эту самую Прюэт почти с любовью. Ломануться в аврорат – это с меня бы сталось. И проваляться потом в Мунго с неделю, боясь даже охнуть, с меня бы тоже сталось. Я вздрогнул:
- Слушай, и что потом?
Ее глаза сразу засветились:
- О, потом, я сказала аврорам, что ты мой жених, мне даже пришлось немного поплакать и тогда они тебя отпустили.
Я невольно восхитился – святая самоотверженная женщина! Почки внутри моего тела, припомнив все подробности прошлой гулянки, согласились.
- О, и чо? - поддержал разговор я. Бабища, лежащая рядом со мной в узкой девичьей койке, уже не казалась такой страшилой.
- Мы шли, - от вдохновения она даже прикрыла глаза, - по Кленовой, но это я шла, ты все пытался забраться на какой-то забор или висел на мне, потом мы зашли в паб к Пэку...
- Пэк? - перебил я. - Там же собираются свиньи, которые за Пушек болеют.
- Да, - с достоинством ответила она, - и это, чтоб ты знал, любимый паб моего отца!
У меня аж дыхание перехватило. Вспомнилось всё: и футболка «Вперёд Гарпии!», и черно-красный шарф, который я нацепил не смотря на адскую жару. И всё это в баре у Пэка. Каким, нахрен, образом я ещё жив? Девка как будто прочитала мои мысли.
- Я сказала, что ты со мной и тебя не тронули. Хотя ты всё время орал: «Пушки сраный отстой!».
- Ага, - только и сказал я, с ужасом ожидая продолжения.
- Потом ты взял нам пива, но оказалось, что у тебя нет денег. Мне пришлось платить самой. А ты встал на колени прямо перед барной стойкой и вопил, что я святая женщина и ты хочешь быть со мной навеки.
Бля. Бляяя. Я на миг представил себя на коленях. В пабе у Пэка. Перед этой девкой. Похмелье только усилило желание сдохнуть.
- А как я попал сюда? – мой голос уже отчетливо дрожал.
- Ну ты прикопался к одному типу. Орал, что грёбанным фанатам Пушек нечего делать в приличных местах. И мне пришлось увести тебя. К тому же, туда пришел мой папаша, и он вроде тебя знает. Имей в виду, если бы не я, тебя бы сейчас в пакет собирали по всему Лондону. Слушай, а ты вчера всерьёз говорил?
- Что говорил? – я глядел на пол, гадая, куда подевались мои шмотки.
- Что я лучшая женщина на свете, и ты хочешь от меня ребёнка? - она завозилась, устраиваясь по-удобнее у меня под боком и упирая ладошку в пухлую щеку.
- А я говорил? - я уставился на нее в полнейшем шоке. Я-то думал хуже уже просто и быть не могло.
- Конечно, милый, и... - тут она зарделась. Во мне загорелось предчувствие чего-то очень-очень дерьмового. Просто таки огромными, сияющим буквами: «ПИЗДЕЦ». И я бы точно выпал из койки, если бы она не была такой продавленной, и я не оказался в ней практически замурован. С одной стороны горячим животом Молли, а с другой матрасом.
- Я думаю, после всего, что у нас было, я точно беременна, - потупившись, заявила эта рыжая жирная тварь.
- Иди ты, - только и смог прошептать я. Предчувствие не обмануло. Это был пиздец во всей его сияющей красе. Я даже начал подозревать к чему она клонит.
Рыжая помрачнела и начала с яростью крошить окурок в чашке, видимо служившей ей пепельницей. Да, я нихрена не похож на джентльмена. Я, мать его, простой парень, и веду себя, как простой парень. Неужели эта дура ждала, что я вскочу, в чем мать родила, паду перед ней на колени, воркуя: «Да, любовь моя», - как сраный голубь, а где-то вдалеке заржет мой белый конь? Нихуя подобного. Я зарабатываю себе на жизнь в пивоварне одноглазого Патрика, день деньской таскаю туда-сюда ящики с пивными бутылками, а по-выходным надираюсь со своими долбаными друзьями, которые, так же как, и я просирают свою жизнь в кабачных драках и рутинной работе. И мне, блядь, это нравится. И с каждым мгновением наедине с этой кретинкой нравится всё больше. Какие, нахрен, дети?
- С чего ты взяла, что залетела? – наконец, сподобился спросить я.
- Настоящая женщина всегда это знает, - важно заявила она, и мне захотелось дать ей хорошую затрещину.
Мне помешал только стук распахнувшейся двери. На пороге стояли двое бритых наголо верзил в трусах. Это дало мне отличную возможность сразу понять, что силы неравны. Мускулы из них так и пёрли. Даже из тех мест, где их вообще не должно было быть.
- Ебать мой лысый череп! - сразу заорал один. - Какого хуя этот хер делает в твоей, блядь, комнате?
- Наша сестрёнка стала взрослой? – оскалился второй, и тут же получил от своего кореша сочный удар в ребро.
Я инстинктивно натянул одеяло на самый нос.
- А ну вылезай, мудак, из кровати! - тот что более суровый схватил меня за ногу и сдернул на пол – силищи у него было было, как у матерой гориллы. Такому только на ринге выступать. Судя по расплющенному носу, именно этим он и занимался. Хлопнувшись на жопу, я уже мысленно попрощался с жизнью.
- Мы сейчас тебе покажем, как приличных девок портить! - бугай замахнулся ногой въебать мне по корпусу, как эта Молли, или как ее там, соскочила с кровати и принялась верещать, как только бабы умеют – оглушительно и обескураживающе:
- Пит, блять, не трогай его!
Эти двое замерли, хотя уже собирались меня очень даже азартно пиздить. Впрочем, один пинок я таки получил, хотя и не такой сильный, как могло быть.
- Бля, Молли, прикройся, - застонал после секундной паузы тот, что был поспокойнее, - нет сил смотреть на твой срам.
Спохватившись, она закуталась в простыню и бросилась ко мне, причитая:
- Не трожьте моего жениха, твари! Ребенка без отца оставить собрались?!
- Какого, к херам, жениха? – не унимался этот Пит, которого я про себя уже окрестил Кин-Конгом, - откуда, блядь, взялся этот долбаный хмырь? Ещё вчера у тебя не было никакого сраного жениха.
- Не твоё дело, придурок, - продолжала вопить рыжая, - не твоё сучье дело. Не лезь в мою жизнь, Пит. Я тебя по-хорошему прошу.
- А ты не в Гриффиндоре случайно учился? Ты похож на одного типа оттуда, как его... Арчи? – второй как-то слишком пристально рассматривал меня.
- Артур, - машинально поправил я. Говоря по-правде, я даже не был уверен, что хуже – быть избитым до полусмерти этими качками или стать мужем рыжей лохудры и обзавестись такими родственниками. Я как-то был в маггловском кинотеатре, так вот там я видел что-то похожее. Один парень ни за хрен собачий оказался втянутым в какую-то абсурдную хуйню.
- Во точно, Артур. Слыш, Пит, этот чувак учился с Молли, я его точно помню.
- Отъебись, Стив, - Пит снова попытался въехать мне с ноги, но к счастью промахнулся, - Какой ребёнок, Молли? Какой блядь хуев ребёнок, я тебя спрашиваю. Я вытирал тебе задницу, когда ты была вот такого роста, - Пит демонстративно плюнул на ковёр, - А теперь ты превратилась в долбаную шалаву, которая залетела от какого-то уёбка. Как блядь это понимать?
- Это тебя не касается, - холодно отрезала Молли, подтягивая простыню, - Я его люблю, твою мать. И он меня тоже.
- Чо правда? Слышь, говнюк, - в этот раз Пит не промахнулся, от удара я вынужден был скрючиться, уткнувшись носом в грязный пол, - любишь нашу Молли?
Я взвыл. Конечно, я хотел объяснить ситуацию, но что-то внутри меня сопротивлялось. О себе решили напомнить ребра, и почки, и прочие места.
- Ну говори быстро, гнида! - я получил еще один пинок, и в этот раз деваха и не думала меня спасать. Замерла, притаилась тварь.
- Да, - хрипло простонал я.
- Что, я не слышу? - третий полученный мной за сегодня пинок показался просто райским блаженством, потому что пришелся всего лишь по бедру и оказался щедящим вариантом.
- Да, я люблю ее, блять! Люблю долбаную суку, - заорал изо всех сил и со всем чувством я, потому что сучий гад снова замахнулся с намерением ударить, - я, блять, ее жених и жеюсь на ней, тупые ебанные твари!
В комнате что-то изменилось. Наверное, скрылось солнце, или это моим зажмуренным глазам так показалось. Я открыл их и увидел, что этот громила, Кин-Конг, наклонился надо мной и с придирчивым видом рассматривает.
- Что-то какой-то худой, - выдал обо мне он, - даже, я бы сказал, тощий блять! Ты получше выбрать не могла?
- Не твоё блядь дело, - прошипел я, пытаясь подняться. И работенка, надо сказать, была не из лёгких. Из меня получился бы ахуенный шпион – из тех, что раскалываются ещё до начала допроса. И всё это брехня, о том, что в стрессовой ситуации в человеке просыпается несгибаемая сила воли и ещё хер знает какие качества. Ещё пара тумаков и я признался бы в любви даже Питу. Долбаные мудаки. Во мне ещё теплилась надежда сьебнуть побыстрее, и едва оказавшись на улице, двинуть куда-нибудь в пустыню Гоби или ещё какую-нибудь дыру, где ни одна сука не говорит на человеческом языке, а только мелькает голой задницей в зарослях лиан и чирикает что-то на своём наречиии провинции Гандон.
- Я ж тебе говорю, он с Гриффиндора, - как будто это что-то подтверждало, не унимался Стив.
- И что, блядь, это меняет? Хоть с хера, мне пофигу.
- Ну, они, типа, давно знакомы, с детства. И, типа, могли крутить роман. Попытайся мыслить, Пит, - слово «мыслить» сказанное в этом доме звучало как-то странно.
- Бляя, - Пит оглушительно хлопнул себя по лбу, - так вы, блядь, давно мутите с этим хреном? Прям что ли со школы? Романтика и прочая хуйня?
- Точно, - закивала хитрожопая дура, - Просто он болеет за Гарпий, и я боялась его с вами знакомить.
- Да блядь, - Пит почесал безволосую грудь, на которой была вытатуирована пушка, - это же просто долбаная игра.
- Любовь – такое дело, - лыбясь во всю морду, поддержал его тот, который Стив.
После этой заявы в комнате воцарилось молчание, которое неловко прервал Пит:
- Ну ты, это, как тебя, одевайся и выходи – знакомиться будем.
После чего братишки со всей деликатностью вышли и даже прикрыли дверь. На какое-то мгновение я подумал, что вот он единственный и неповторимый шанс дать деру, но мало того, что я был побит и гол, так еще и рыжая мегера, уперев руки в бока, заняла стратегическую позицию у окна. Пришлось надевать мои лежащие поверх кучи какого-то барахла трусы, натягивать джинсы и майку – рубашка оказалась чуть не в лоскуты порвана. И под бдительным взглядом Прюэт шествовать до сортира, а потом в комнатушку, которую эти веселые ребята, походу мои будущие родственники, называли гостиной.
- Садись, чо вылупился? Осваивайся, твою мамашу, - без лишних сантиментов заявил мне Пит, указывая на продавленное кресло, судя по состоянию обивки, неоднократно облитое хер знает чем. Я понадеялся, что пятна от майонеза и послушно сел. Я вообще вёл себя очень послушно, с тех пор как меня слегка припиздили. Такой уж я человек.
- Тебя как звать-то? – не унимался долбанутый Пит.
- Артур Уизли, - мрачно ответил я, конечно, не настолько мрачно, чтобы расстроить своих новых знакомых. Они, как пить дать, из тех уёбков, которые готовы в любую минуту заорать «Сука, ты меня не уважаешь» и схватиться за клюшку для крокета или бутылочное горлышко.
- Какое-то кретинское имя, - не очень-то дружелюбно заметил второй.
- Отьебись, Стив, - видимо «отьебись» было милым прозвищем этого чудного мальчонки с бычьей шеей. Кто бы мог подумать.
- Пьёшь? – коротко осведомился Пит, нащупывая что-то на полу возле задрипанного дивана. Видимо лимит его связной речи на сегодня исчерпал себя в комнате рыжей.
- Блядь, а как ты думаешь? – в конце концов я не выдержал.
- О, гляди, освоился, - заржал Стив.
Пит только хмыкнул и протянул мне бутылку вискаря – слегка початую и с содранной этикеткой:
- На подлечись.
Я взялся за горлышко и отпил. Судя по всему, в этой берлоге использованием стаканов себя не утруждали. Вискарь был теплый выдохшийся, но не более мерзкий, чем вкус у меня во рту – меня даже слегка отпустило. После второго глотка гостиная мне показалась почти уютной, а бандитские рожи рожи Прюэтов почти доброжелательным.
- Иш, хлещет, - бутылку из рук у меня вытащил Стив и приложился сам.
Пит хлопнул меня ручищей по колену – это ему не составило труда, так близко все друг к другу в этой дыре стояло.
- Окрутил, гад, нашу сестричку! - произнес он с оттенком уважительности, но я все же напрягся. - Соблазнил, обрюхатил.
Мне оставалось только тупо кивать, раз уж я решил продаться. Ситуация была хуже некуда, видимо эта семейка вообще не планировала отпускать меня на волю в ближайшее время. Я попытался думать о своих перспективах, но выходил один сплошной пиздец. Я даже представил себе, как буду жить в этом коробке с крышей, а вокруг будут сновать рыжие дети, один в один похожие на Пита в миниатюре. Один из воображаемых детей вдруг повернулся ко мне, нагло оскалился и сказал: «Привет, мудила». Меня снова передёрнуло. А рыжая сучка, будто почувствовав жопой мои сомнение, уселась на подлокотник кресла и обхватила меня ручонками. От неё несло отвратными духами из серии «охмури мужчину».
- А вы, ребята, чем занимаетесь, - осторожно спросил я потенциальных родственников.
- Я мясник, - во весь рот улыбнулся Пит, - а Стив у нас могильщик. Древние, блядь, и уважаемые профессии. Держись нас, чувак, и тоже станешь настоящим мужиком.
Ещё одна ахуенная перспектива. Мясник, могильщик и шалава. Может быть, мне это просто сниться? Такого, блядь, не может быть в реальности.
- Я пойду принесу вам закусить, - моя, мать ее, невеста шаловливо вильнула объемным задом и утопала куда-то вглубь хаты.
- Ты-то сам кто, - вырвал меня из печальных размышлений голос Стива, - на что жену содержать будешь?
Я буркнул:
- В пивоварне я...
- А точно! - Стив сразу оживился. - Я думаю, рожа знакомая. Он же у Патрика грузчик!
И тут я аж взорвался. Вскочил и принялся на них кричать:
- Я, блять, не грузчик, я помощник, а Патрик обещал меня...
И тут вдруг лица братьев-Кинконгов потемнели. Я, было, хотел выяснить, чего они притихли, как услышал за спиной ор:
- А чего этот хуй делает в моем доме?! Я тебя, гарпиевская рожа, помню!
И мне в глаз засветил огромный тяжеленный кулак.
- Эй, сынок, очнись, - я пришел в сознание от того, что меня трясли, словно мешок с говном, - Сынок, ну чо ты, бля, я ж не со всей силы даже.
В моей голове вихрем пронеслись события сегодняшнего утра, и я, надо сказать, прилично ахуел, настолько прилично, что даже открыл глаза. Лучше бы я этого не делал, потому что прямо передо мной маячила хоть и изрядно побитая, но вполне узнаваемая рожа фаната Пушек, того самого, который на стадионе вопил во всю мочь, что найдёт меня. И надо же, блядь, – сбылось. Рожа хренова прорицателя была цвета варёной свеклы, создавалось впечатление, что он сейчас обделается.
- О, глаза открыл. Слава, блядь, Мерлину. Ты как, сынок? Ты это, прости меня, Пушки, Гарпии, всё это — хуйня. Главное, чтобы моя малютка была счастлива.
В этот момент я смирился. Плюнул. Позволил накачать себя их паленым виски, даже сжевал кусок какого-то полусъедобного пирога. К обеду мы уже решили, что свадьбу будем гулять на следующей неделе, то есть через три дня, у долбанного Пэка. Я кивал и со всем соглашался. А пойди не согласись, когда с одной стороны тебя зажало мощное плечо Пита, с другой сверкает лошадиными зубами с залихватской ухмылкой рожа Стива, перед тобой мрачная рожа их папаши и твоего будущего тестя Шона – бывшего аврора, и нынешнего водителя Ночного рыцаря, а под жопой продавленный, впивающийся в зад пружиной диван. Лучше бы я попал в какую-нибудь мафию или банду, или вот к Упивающимся смертью.
- Не пристало моему зятю, мужу моей Молли работать на какого-то долбанного Патрика – этого производителя конской мочи! - после обсуждения свадьбы, на которую, я уже понял, из моих сунуться никто не рискнет, Шон решил проехаться по моей карьере.
- Патрик обещал сделать меня своим партнёром, - вяло пискнул я, заранее зная, что это ничего не решит.
- Он гомик что ли? – насупился мой будущий тесть. Я уже заметил, что чувство юмора у всей семейки просто ахуительно, и, главное, непредсказуемое, прямо, блядь, не поймёшь, что они сделают в следующий момент – заржут, как стая гиен, или переебут хорошенько, чтобы меньше болтал.
- Точно, бля, Патрик — гомик, а глаз ему хером вышибли, - очевидно, незамысловатый юморок Пита попал точно в цель, потому что даже моя шалава-невеста согнулась от смеха, отклячив свой примечательный зад.
Какое счастье, что я сирота, потому что мои предки точно склеили бы ласты повторно, если бы увидели, какими распрекрасными людьми я собираюсь пополнить нашу почтенную семейку. Просто, блядь, невероятно — ещё вчера я был беспечным парнем, который мог радоваться жизни, пялиться на встречных тёлок и отпускать сомнительные комплименты в их адрес. И вот уже я мрачно нажираюсь в компании самых отпетых лондонских бандюг и готовлюсь жениться на их шалаве-сестричке, у которой на лбу написано, что я у неё был даже не десятым. И, похоже, единственным способом отвязаться от них было покончить с собой. Да, я мог бы тогда утопиться в толчке. Но, блять, меня не оставляли даже в такой интимный, я бы сказал, момент. Чертов Стив толокся под херово прилегающей дверью, когда я в поисках одиночества устроился поразмыслить на толчке, и каждые, блять, десять секунд орал: «Ты застрял что ли?» - и, - «Э, выходи уже». В результате, мне так и не удалось сосредоточиться и вышел я особенно злой, как будто всего, что случилось со мной до того не хватило, чтобы разозлить меня окончательно. Я взбешённый вернулся к этим кабанам — моим будущим родственничкам. И только завидев меня, Шон прямо распухший от гордости за свою идею, с умилением на своей красной пьяной роже выдал:
- Моему корешу как раз не хватает рук, авось, сгодишься ему в рыбную лавку. Он-то из тебя быстро человека сделает.
- Да, а вечерами сможешь подносить полотенца у нас на ринге, - вдохновенно подхватил Пит.
- И поможешь мне отремонтировать лодку, - подхватил долбаный Стив.
- Ты уже заебал со своей ржавой посудиной, кретин, - заорал на него Шон, - кому нужна твоя долбаная лодка? Ты затрахал, понятно тебе? Где, блядь, ты собрался на ней плавать? В ёбаной сточной канаве?
- Мы могли бы куда-нибудь съездить, порыбачить всей семьёй, - видимо, Стив был кем-то типа сына-мечтателя, который заебывает всех своими странными идеями о единении с природой, конечно, в своём быдловатом стиле.
- По-выходным, блядь, мы ходим на квиддич, и это нихуя не изменится в ближайшие тысячу лет. Это говорю тебе я, твой, блядь, отец!
Просто, мать его, здорово. Я, воняющий селёдкой, как долбаный рыбак, с парой полотенец подмышкой чиню ржавое корыто с аккуратной дырой в днище. Дырой размерой с жопу моей жены. Вот такие фантазии меня посетили незамедлительно. Я бы представил ещё бухающего Шона, который умилённо рыдает, глядя на объемное пузо своей дочурки, но у меня уже не было никаких долбаных сил.
- Вы, блядь, ахуели? – спросил я даже слишком громко, да и хуй с ним, пусть знают, что я, мать его, взбешён. Да, я тихий парнишка, но это ещё не значит, что мной может распоряжаться кучка татуированных алкашей.
- Чо? – Шон моментально заткнулся и вылупился на меня так, как будто я насрал в его завтрак.
- Ты чо орешь, Арчи? – Стив не отставал от папаши, и глядел на меня как-то недобро.
- Я - Артур, ёбаный кретин. Ты что, не можешь запомнить даже это? Долбаный дегенерат! - внутри меня бродил их долбаный спирт. - Вы что думаете, если я согласился жениться на вашей шлюхе-сестре, то, блять, буду еще и вас всех терпеть? Да в гробу я видел вас всех, уебки!
Я в Сердцах сплюнул и попал Питу в лицо. Тот, прихуев, замер, остальные же два бугая, старый и младшенький идиот-Стив, принялись закатывать рукава. Моя невеста, визжа, вылетела из комнаты. Я, как какой-то бык, бросился вперед с одним желаньем покрепче заехать папаше-Шону по его красной роже, но он юрко – хуевы боксеры — увернулся, и я сам согнулся, хрипя и кашляя. И тут на меня посыпалось со всех сторон. Кажется, так меня со школы не избивали.
- А ну-ка подними этого мудака, - раздался грозный голос Шона, когда они все отвалили всерьез запыхавшись.
Следующие пару дней я помню очень смутно. Вроде я валялся, как выброшенный на берег кит, прямо в этой засраной гостиной, а моя хитрожопая невеста, видимо окончательно осмелев, мазала меня каким-то вонючим снадобьем.
- Питу всегда помогает, - заявила она моему бесчувственному телу. Сначала эта ебанашка ещё пыталась со мной общаться, но я быстро смекнул что к чему и, даже придя в себя, слава Мерлину, на весьма недолгий срок, не подавал никаких признаков жизни. Оба глаза у меня опухли и адски болели, так что этот маленький спектакль удался мне просто блестяще. Внутри себя я надеялся, что эта долбаная семейка просто перестанет меня замечать, но нихуя подобного. Валяясь на скрипучем уродце, именуемом здесь диваном, я отчетливо слышал, как Шон и его долбоёбы-сынки обсуждали приготовления к церемонии. Церемонии блядь. Я никогда бы не подумал, что они знают такие сложные слова.
Потом я снова вырубался, снова приходил в себя от того, что рыжая сучка пыталась запихать в меня горелую овсянку, смачно блевал и снова падал в темноту, где не было никаких ёбаных Прюэтов.
Зато вот церемонию я на всю жизнь, блядь, запомнил. День моего позора. С одной стороны меня придерживал Пит, чтобы я, видимо, не упал, с другой ко мне тесно прижимался зад рыжей шлюхи, по несчастной случайности, – моей невесты. Я думал, я убью себя, наложу руки, сам себя задушу или перережу горло осколком пивной кружки, как только эти гады оставят меня хоть на минуту в покое, и если я смогу к этому времени хотя бы поднять руку. Но страдания изматывают, и к тому времени, как все наконец закончилось, и мне в руки дали кружку я только и мог, что понемногу из нее отхлебывать. Мне кажется, если бы я мог, я бы тогда заплакал. Всякие мудаки: долбанные авроры, торговцы в лавочках, просто старые пердуны, пацанчики вроде самих Прюэтов, каждая долбанная тварь, из тех кто привык нажираться в этом долбанном баре у Пэка, норовила подойти ко мне и сказать: «Поздравляю Уизли», «Моли просто клад», «Да, ты просто счастливчик». А эта тварь уже с кем-то, блять, крутила у стойки, пока я сидел и никак не мог выпить первую, блядь, за свою собственную свадьбу кружку пива. В тот день боги явно хотели от души постебаться надо мной, потому что, в довершение всего, ко мне подкатил какой-то мудила, воняющий гнилой селёдкой и так по-родственному меня приобнял. Запах был такой, что я по привычке приготовился блевануть прямо на ботинки, которые мне были велики размера на три. Наверное, мои новые родственники грабанули кого-нибудь прямо в соседней церкви, чтобы добыть прикид жениха.
- Так ты, стало быть, мой новый помощник, - заявил этот вонючий хрен, и заулыбался щербатой пастью, - Меня Гейвин кличут. Только, блядь, не думай, что я какой-нибудь остолоп, понял, парень? Меня не проведёшь.
- Чо? – я уже догадался, что этот бомжара и есть мой будущий начальник, но его дальнейшее выступление отдавало бредом высшей пробы.
- Не вздумай халтурить. Шон предупредил, что за тобой нужен глаз да глаз. И не вздумай лезть в драки, слышишь, сученок? У меня приличное заведение, а ты, блядь, даже в день собственной свадьбы весь синий. Тут, конечно, все постеснялись сказать, но я мужик простой. Так что кончай вести себя, как недоделанное хулиганьё, распугаешь мне всех клиентов – я не посмотрю, что это мой кореш попросил тебя пристроить — выпру ко всем чертям.
Ну заебись, просто, блядь, заебись. Ахуенная высшая справедливость. Какой-то мерзкий чмошник будет меня учить. Блядь, я посмотрел бы на него, если бы его сначала отметелили три бугая, а потом заставили жениться на чокнутой дуре, у которой похоже нимфомания. Краем глаза я уже приметил блядские взгляды, которые Молли то и дело бросала на типа у стойки. Какого-то ахуевшего хлыща в галстуке.
Гейвин пялился на меня с таким видом, как будто копошиться в рыбьих внутренностях — это заветная мечта любого уважающего человека, а его лавчонка – просто рай земной.
- Ну, что ты понял меня, сопляк?
Я простонал что-то типа «да, сэр», надеясь, что после этого он от меня отстанет.
- То-то же, - радости этого урода не было предела, - ты у меня быстро человеком станешь.
Кажется, у моего нового окружения делать из кого-нибудь человека было главным фетишем, после драк и выпивки, конечно же.
- Что-то, вижу я, ты не рад! - продолжал наседать на меня воняющий рыбой козел.
И судя по тому, как краснела его рожа, он бы там меня и прибил, избавив от лишних страданий, но паб сотряс зычный голос моего, блять, страшно подумать, тестя:
- Бля буду, ты меня, щенок, не перепьешь!
Ебаный Гейвин, или как его там, сразу отвалил и ринулся к столу, за который бармен уже тащил вискарь.
- А вот хуй тебе, батя, - Пит лыбился во всю харю.
Я решил, что сидеть мне уже хватит и надо бы перебраться в какое-нибудь еще не пропахшее селедкой место, желательно километров за сто от долбаного паба, долбаной женушки и всей моей новой родни. И, надо признать, мне отлично удался первый маневр. Я бы таки сбежал – все, блять, гости вместо того чтобы меня сторожить орали «пей-пей-пей», а на меня, долбанного ковыляющего прочь от своего счастья женишка, им было посрать. Но в самый последний роковой момент я, в случайно образовавшийся между пьяными рожами, просвет увидел, как моя, блять, благоверная отправилась наставлять мне рога. «Убью суку!» - мелькнула мысль.
Оказывается, пока хренов Гейвин учил меня жизни по всем правилам этого ахуительного искусства, хрен в галстуке уже лапал мою суженую за жопу. Странно, что такой тип вообще прельстился на бабу вроде Молли, особенно учитывая то, что она, как и вся её блядская семейка, оказалась на редскость сентиментальной, и напялила свадебное платье своей покойной мамаши. Её вроде звали Шеннон и она наверняка была той ещё шалавой, однако, к её чести, была явно размера на два меньше своей прелестной дочурки. Как бы там ни было, сиськи Молли так и норовили выбраться на волю, точно так же, как и её живот, неизвестно каким образом уместившимся во всём этот тряпье. Вся эта краса ощутимо трещала по швам и, похоже, собиралась рассыпаться нахер. Однако, урода в галстуке это не напугало. Не иначе извращенец, который дрочит на грифонов и прочих существ размером, блядь, с дом. И он щупал Молли, мою, блять, жену, за жопу!
Нет, я не ревновал, я был просто в ахуе от такого вот расклада. Эта паршивая шлюха потратила столько энергии на то, чтобы превратить мою жизнь в ад, а теперь топает с этим мудаком к коморке за барной стойкой. Что за хуйня?
- Корнелиус, любимый, ты испортишь мне прическу, - акустика была просто ахуительная, и я уже занял боевую позицию, прижавшись ухом к замочной скважине. Мудак, которого звали Корнелиус, шумно дышал и мычал что-то невразумительное. Я подумал, что неплохо бы прихватить что-нибудь тяжелое. Вообще, я бы этого долбаного пижона-извращенца и одними кулаками уделал, но мое жалкое избитое тело, намекнуло мне, что может и не выдержать даже самого пустякового отпора, по-этому я отломал у ближайшего стула спинку, ебнул ее о барную стойку и, получив приличную такую дубину, двинулся к подсобке.
- Суки, блять, - заорал я, угрожающе размахивая куском стула, - поебаться собрались, прямо на моей свадьбе?! Я вам покажу шуры-муры! Вы, блять, сейчас у меня попляшете!
Подсобка оказалась долбаной кладовой с выпивкой и свисающими с потолка копчеными окроками, в один из которых я по-началу врубился мордой. Еще там оказалась долбаная ступенька, с которой я чуть не ебнулся. Мне повезло, что я успел схватиться за полку, с которой сразу посыпались бутылки.
- Какого хуя, - начал я, глупо озираясь, поскольку из-за свисающей с потолка хуйни я даже не смог сразу обнаружить этих двух... бля я даже не знаю, как их поприличнее назвать. Сучка-Молли привычно завизжала, да так, что даже мандрагоры сдохли бы нахуй от такого концерта.
- Заткнись блядь, - я наугад ткнул дубиной и видимо попал, поскольку визг сразу оборвался, - думала поебаться прямо на свадьбе, сучка? Меня избивают твои уёбки братья, только для того, чтобы я сказал сраное «да» на сраной церемонии, а ты цепляешь прямо тут какого-то, нахер, Корнелиуса и спешишь с ним перепихнуться? Заебись. Ахуенно, блядь.
- Заткнись дебил, - наконец прошипела эта шмара откуда-то из темноты, - не твоё, блядь, дело.
- Ээ, сэр, вы позволите мне сказать? – это был явно пижон в галстуке. Нужно его поскорее уебать и сматываться отсюда.
- Иди нахуй, понял? Это, мать твою, последнее, что ты услышишь в жизни!!
- Дебил! Ты вообще ничего не понимаешь, идиот! Кретин! Надо было тебя аврорам сдать, пусть бы они тебя уму разуму учили, а не моя семья! - вопила на всю подсобку Молли. - Пригрела, блять, змею!
- Сэр, вы, наверное, что-то слышали про ребенка, я все объясню... - гундел из темноты мудак при галстуке.
Я попытался найти его хотя бы на ощупь. Лупить наугад по свиным тушам мне больше не улыбалось.
- Вы поймите, сэр. это была ошибка молодости, я бы хотел сам жениться на вашей достойной супруге, чтобы спасти от позора, но я уже женат.
Я продвигался медленно, осторожно, чтобы не подскользнуться на осколках бутылок, шел на голос, наконец схватил:
- Аха, попался, гнида! Ну держись, это твой последний вздох!
- Пусти меня, уебок, - завизжала моя добыча, и я сплюнул. Корнелиус оказался мягковат даже для мажорного мудака.
- Я возмещу, сэр, я все возмещу, - в голосе Моллиного хахаля прорезалась все больше истерики.
К счастью, на помощь к этой блядище никто не спешил, поэтому я, схватив мелкого говнюка и то и дело машинально пиная его дубиной, принялся размышлять. Из его трусливого воя выходило, что рыжая шалава залетела вовсе не от меня. Ещё один блядский сюрприз сегодняшнего замечательного вечера. Ну ёптваю, теперь я не удивлюсь, если сюда ввалится воняющий перегаром Святой Патрик и станцует сраную польку, размахивая копченой салакой. Нет это будет даже нихуя не удивительно, а вполне закономерно.
- Ошибка молодости, бля, - я хорошенько тряхнул мудака, морщась от воплей моей лучшей половины, - Заткись, сука, а то я его прямо здесь порешу. Молчи блядь, если хочешь ещё хоть раз увидеть этого поганца живым.
- Больной ублюдок, - прошипела гнусная баба, но всё-таки заткнулась.
- Так что ты там вопил о возмещении, сучий выблядок? – я что-то очень сомневался в том, что этот Корнелиус умел поворачивать время вспять, а это было в принципе единственным, чего бы я хотел.
- Я дам вам денег, хотите денег? – ныл этот говнюк, извиваясь как червь.
- Я хочу никогда не видеть ваших блядских рож. Ни твою, ни суки Молли. Кстати, ты знаком с Шоном и Питом? – я зловеще ухмыльнулся. Перспектива отдать Корнелиуса на растерзание моим новоиспеченным шаловливым родственничкам казалось мне очень даже привлекательной.
- Я... нет, нет, не бейте меня! У меня есть связи, влиятельные родственники! - верещало это уебище в пиджаке и галстуке. - Я могу выхлопотать вам должность! И дом! Вы будете жить безбедно! Сэр! Подумайте! Не бейте меня!
Подумать? Это дело, я начал раздумывать подвесить хрыча на крюк вместо окорока или просто придушить. И так сладки были эти думы, что я даже не сразу заметил, что моя супруга начала что-то тараторить:
- Артур, отпусти его, Артур! Он дело говорит, подумай, мы сможем уехать от моего отца и братьев. Артур, мы заживем как люди, не трожь, отпусти его, Артур! Артур, это того стоит!
Я прислушался, но рук на шее этого самого Корнелиуса не разжимал.
- Ты, тварь такая, - сорвалась на визг моя жёнушка, - без отца моего ребенка решил оставить? Хочешь убить его и чтобы тебя загребли в каталажку? А я всю жизнь братьям готовила да стирала? Ты этого, мразь, хочешь?!
И стерва с визгом и плачем вцепилась мне в волосы, да еще и начала кусаться, царапаться и пинаться, то и дело причитая: – Отпусти его, мразь, отпусти, я сказала!
- Да, блять, - я попытался лягнуть Молли телом её тщедушного ёбыря, - именно этого я, твою мать хочу. А хули ты хотела, тупая курица? Чтобы я всю жизнь бухал с твоими долбанутыми брятьями и вонял как помойка? Какого хера ты не спросила, хочу ли я воспитывать ублюдка? Срать я хотел на тебя и на твоего ребёнка. Не удивлюсь, если ты подмешала мне в пиво какое-нибудь говно, чтобы я отрубился прямо в твоей ёбаной комнате.
- Едва ли в тюрьме вам будет лучше, - ныл паскудный тип, - к тому же, с чего вы взяли что родственники Молли поверят вам?
- Тебя, блядь, не спросили, - я от всей души приложил его о ближайшую стену.
Но вонючего нытья хватило для того, чтобы рыжая снова кинулась в бой. Нет, вопить она перестала, даже перешла на зловещий шепот, от которого мне, признаться, поплохело. Если баба начинает разговаривать с тобой таким тоном, значит тебе действительно пиздец.
- Слушай, мудак, лучше соглашайся, - шипела эта стерва, - если ты забыл, то я тебе с удовольствием напомню, ты, блядь, не самый популярный чувак в моей семье. И если ты сейчас начнёшь заливать, что ребёнок не твой, то тебе переломают, нахер, все ноги, а потом заставят извиняться передо мной. Ты, блядь, будешь грязь жрать, тупой уёбок. И жить будешь с моими братьями, этого ты хочешь? Пойми уже своей тупой башкой – тебе от нас никуда не деться.
Я еще несколько раз уже больше для вида тряхнул сраного уебка Корнелиуса. Чо-то внутри заныло и сдавило, отчаяние накрыло меня с головой, как чертова черная пыльная тряпка. Как не крути, со всех сторон выходила одна сплошная жопа. Мне сделалось горько и тяжело дышать, словно я залпом жахнул стакан неразбавленного самогона.
- Да идите вы все на хуй! Меня от вас просто воротит.
Слегка пошатываясь, я двинул прочь из подсобки, отбил по-пути у первой попавшейся бутылки горлышко и залился спиртягой.
- Долбанная, сраная жизнь!
- Дом, свой дом и должность в министерстве, сэр, вы не пожалеете, - неслось мне вслед, но мне было уже на все плевать.
Внимание, не слеш ))
Тупик
читать дальшеКогда я понял, что вляпался? Сейчас мне кажется, что сразу. Ровно тот момент, когда обнаружил себя на скрипучей койке, под расшитым одеялом. Когда понял, что я в ней не один. Когда спутанные рыжие волосы царапнули мне плечо. Когда не смог вспомнить, что случилось вчерашним вечером.
Говорят, что похмелье, по сути, просто обезвоживание организма. Взвесь головной боли, скребущее ощущение в горле. Учащенное сердцебиение — первое, что я чувствую, потом страх. Когда я буду умирать от жажды, почувствую ли я что-то подобное?
На прикроватной тумбочке стоит букет каких-то сраных искусственных цветов. Дешевая ткань покрыта пылью, пыль спокойно клубится в солнечном свете, просачивающимся сквозь прореху в шторах. Мне хочется уйти. Да что там, убежать.
Гарпии выиграли у Пушек с разгромным счетом. Гарри и Том волокли меня сквозь ряды скамеек, не дожидаясь обычно следовавшей за игрой потасовки. Зрители и не думали расходиться. Кто-то громко ругал судью: обещал натянуть глаз ему на жопу. По дороге я наткнулся плечом на какого-то типа, от которого за милю несло пивом.
- Смотри куда прешь, ублюдок.
- Простите, - выдавил я, как можно более смиренно.
- Я тебя найду, слышишь, говнюк? - проорал он мне вслед. Конечно, думаю я. Скажи это кому-нибудь другому.
Мы поспешили удалиться на безопасное расстояния.
- Долбанные фанаты, - говорил Том, - однажды отметелили меня так, что я неделю в койке провалялся. До сих пор не могу взять в толк за что.
- Чертово хулиганьё, - поддакнул Гарри.
- Жалкое мудачье, - кивнул я, вообще-то, я бы ему в харю дал или плюнул. Но на прошлом матче нам с Томом досталось действительно сильно, и лезть снова не тянет.
Мы как паиньки, дотопали до паба. Размахивали шарфами, орали: «ГАР-ПИ-И! ГАР-ПИ-И!». Солнце сияло. Авроры через каждые пятьдесят метров. Мы уже почти дошли до «Старого мерина», как началось: суета, патронусы шныряют, крики с трибун почти через квартал слышно. Ну а мы переглянулись и в паб. Ну а дальше по обычной программе. Пиво рекой, «За Гарпий!», даже рожи какие-то появлялись особо наглые, но это собственно и все. Дальше как отрезало. Пусто.
Попытался прикинуть целы ли зубы и кости. Но это хрен поймешь, конечно, - уж больно сушняк долбит, да и отлить самое оно дело. Стал думать где сортир в этой халупе и повернулся на другой бок. Бля! - это была первая и единственная моя мысль. Я, конечно, пытался припомнить, где я раньше видел эту тетку, но получилось хреново. Только мозг сигнализировал: «Парень, ну, ты вляпался!» Интересно сколько ей лет? Слава Мерлину, на несовершеннолетнюю она не тянула даже с натяжкой. Намечающийся второй подбородок. Веснушки. Она оказалась вся в чертовых веснушках, даже на груди! Обычно я предпочитаю брюнеток, даже по пьяни. Хотя, по какой там пьяни? Я, как хороший мальчик, ни разу не надирался до такой степени, чтобы проснуться хрен знает где. С кем-то невразумительным. Даже в таком положении я вижу, что она удивительно маленького роста. «Парень, ты трахнул домового эльфа», - глумливо замечает внутренний голос. «Пошел нахер. Пошел нахер, сраный умник», - стараюсь как можно осторожнее отодвинуться от неё.
Я подумал о том, что происходит снаружи. Солнце палит на всю катушку, всюду гуляют люди в нарядных мантиях. Воскресные, мать его, променады. Заходят в лавки, покупают мороженное своим визгливым отпрыскам, смеются. Тратят деньги на разную чепуху. Я бы всё отдал за то, чтобы оказаться там.
Возможно, Том и Гарри где-то в соседней комнате? Сейчас кто-нибудь войдёт, сунет мне в руку запотевшую бутылку, скажет: «Парень, ну ты и отмочил вчера», - или, - «Чувак, ты трахнул подругу моей сестры». Но у Тома нет сёстер, а у Гарри кажется был брат, которого прошлым летом упекли за кражу.
Перед глазами встала странная сцена: плюющего кровью Гарри куда-то уводят два аврора. Это действительно случилось на самом деле? Мне показалось, что я почти ухватил воспоминание, ещё немного, и всё станет кристально ясно и просто. Ощущение, что я попал в какое-то дерьмо, рассосётся само собой, и всё будет как обычно. Как в любой хренов день. Я вернусь в свою квартиру на углу Кленовой и Тисовой, допью оставшееся в кухонном шкафу виски и проваляюсь на диване до вечера.
И тут, черт возьми, она открыла глаза. Красные, припухшие веки, ресницы такие светлые, будто их вообще нет. На губах полустертая помада, как грязно-коричневая рамка. А в глазах совершенно никакого удивления. Я точно вляпался.
- Доброе утро, красавчик, – она тянется к тумбочке за сигаретами.
На полке в шкафу какие-то фотографии, в воздухе ни с чем не сравнимый запах подсыхающего шардоне. Какая-то бабская дребедень на спинке стула. Журналы на полу. Всё это убило мою робкую надежду на то, что мои придурковатые друзья всё-таки затащили меня в бордель. Шлюхи не позволяют себе таких штучек. Лучше бы это была шлюха. Я попытался вспомнить хоть что-нибудь.
- Эээ... - промычал я, глядя, как она прикуривает, затягивается, выпускает струйку дыма, а потом поворачивается ко мне. От ее улыбки сразу внутри что-то похолодело.
Видимо, на лице у меня написано было почти все, что я думал, потому что она помрачнела.
- Молли я, Молли Прюэт, - и снова затянулась.
Ёб! Молли с Грифиндора. Я даже забыл, что хотел поссать. Это же такая была трогательная девочка — низенькая рыжая толстушка.
- Твою мать! - не выдержал я, кажется, даже подскочил на кровати, - Молли Прюэт!
Ровно в тот момент я начал жалеть, что завидовал Тому и Гарри. Думал, что я не такой разудалый. Да, лучше бы я вообще не выходил из дома. Сдался мне какой-то сраный матч. Бля! Я даже на какой-то миг перестал чувствовать похмелье, так мне сделалось дерьмово.
- Э... - чуть успокоившись, снова промычал я, - а чо вчера было-то?
Она снова улыбнулась и заявила прожженно-роковым голоском, как будто мне все же повезло, и я проснулся в кровати обычной шлюхи:
- Вчера было все.
Еще так с загадкой на меня посмотрела.
- Ты была в «Мерине»? – какая, хрен, разница где она была, но я должен был спросить хоть что-нибудь.
- Ага, - одеяло, прикрывающее грудь, сползло вниз. Мать твою, размер пятый если не больше. Как раз во вкусе Тома, - вы были в хлам, ты и твои дружки. Но это не помешало тебе запудрить мозги невинной девушке, - она подмигнула.
Я попытался понять шутит она или нет. По рассказам друзей, девки, таскающие к себе незнакомых парней, подцепленных абы где, выходили такими весёлыми оторвами, не очень-то повернутыми на разных сентиментах, а эта уставилась так — я готов был богу душу отдать, лишь бы оказать подальше от неё.
- А где теперь эти самые друзья? – я старался выглядеть как можно более дружелюбным. Настолько, насколько позволяла выступившая на лбу испарина и ощущение общественного нужника во рту.
- Без понятия. Одного повязали, когда он сломал бильярдный кий о спину какого-то мужика. Ты ещё порывался пойти за ним в участок. Черт, ты был такой жалкий, что я сразу на тебя запала.
Я представил эту жуткую картину и мне поплохело уже совсем окончательно. Я даже был готов посмотреть на эту самую Прюэт почти с любовью. Ломануться в аврорат – это с меня бы сталось. И проваляться потом в Мунго с неделю, боясь даже охнуть, с меня бы тоже сталось. Я вздрогнул:
- Слушай, и что потом?
Ее глаза сразу засветились:
- О, потом, я сказала аврорам, что ты мой жених, мне даже пришлось немного поплакать и тогда они тебя отпустили.
Я невольно восхитился – святая самоотверженная женщина! Почки внутри моего тела, припомнив все подробности прошлой гулянки, согласились.
- О, и чо? - поддержал разговор я. Бабища, лежащая рядом со мной в узкой девичьей койке, уже не казалась такой страшилой.
- Мы шли, - от вдохновения она даже прикрыла глаза, - по Кленовой, но это я шла, ты все пытался забраться на какой-то забор или висел на мне, потом мы зашли в паб к Пэку...
- Пэк? - перебил я. - Там же собираются свиньи, которые за Пушек болеют.
- Да, - с достоинством ответила она, - и это, чтоб ты знал, любимый паб моего отца!
У меня аж дыхание перехватило. Вспомнилось всё: и футболка «Вперёд Гарпии!», и черно-красный шарф, который я нацепил не смотря на адскую жару. И всё это в баре у Пэка. Каким, нахрен, образом я ещё жив? Девка как будто прочитала мои мысли.
- Я сказала, что ты со мной и тебя не тронули. Хотя ты всё время орал: «Пушки сраный отстой!».
- Ага, - только и сказал я, с ужасом ожидая продолжения.
- Потом ты взял нам пива, но оказалось, что у тебя нет денег. Мне пришлось платить самой. А ты встал на колени прямо перед барной стойкой и вопил, что я святая женщина и ты хочешь быть со мной навеки.
Бля. Бляяя. Я на миг представил себя на коленях. В пабе у Пэка. Перед этой девкой. Похмелье только усилило желание сдохнуть.
- А как я попал сюда? – мой голос уже отчетливо дрожал.
- Ну ты прикопался к одному типу. Орал, что грёбанным фанатам Пушек нечего делать в приличных местах. И мне пришлось увести тебя. К тому же, туда пришел мой папаша, и он вроде тебя знает. Имей в виду, если бы не я, тебя бы сейчас в пакет собирали по всему Лондону. Слушай, а ты вчера всерьёз говорил?
- Что говорил? – я глядел на пол, гадая, куда подевались мои шмотки.
- Что я лучшая женщина на свете, и ты хочешь от меня ребёнка? - она завозилась, устраиваясь по-удобнее у меня под боком и упирая ладошку в пухлую щеку.
- А я говорил? - я уставился на нее в полнейшем шоке. Я-то думал хуже уже просто и быть не могло.
- Конечно, милый, и... - тут она зарделась. Во мне загорелось предчувствие чего-то очень-очень дерьмового. Просто таки огромными, сияющим буквами: «ПИЗДЕЦ». И я бы точно выпал из койки, если бы она не была такой продавленной, и я не оказался в ней практически замурован. С одной стороны горячим животом Молли, а с другой матрасом.
- Я думаю, после всего, что у нас было, я точно беременна, - потупившись, заявила эта рыжая жирная тварь.
- Иди ты, - только и смог прошептать я. Предчувствие не обмануло. Это был пиздец во всей его сияющей красе. Я даже начал подозревать к чему она клонит.
Рыжая помрачнела и начала с яростью крошить окурок в чашке, видимо служившей ей пепельницей. Да, я нихрена не похож на джентльмена. Я, мать его, простой парень, и веду себя, как простой парень. Неужели эта дура ждала, что я вскочу, в чем мать родила, паду перед ней на колени, воркуя: «Да, любовь моя», - как сраный голубь, а где-то вдалеке заржет мой белый конь? Нихуя подобного. Я зарабатываю себе на жизнь в пивоварне одноглазого Патрика, день деньской таскаю туда-сюда ящики с пивными бутылками, а по-выходным надираюсь со своими долбаными друзьями, которые, так же как, и я просирают свою жизнь в кабачных драках и рутинной работе. И мне, блядь, это нравится. И с каждым мгновением наедине с этой кретинкой нравится всё больше. Какие, нахрен, дети?
- С чего ты взяла, что залетела? – наконец, сподобился спросить я.
- Настоящая женщина всегда это знает, - важно заявила она, и мне захотелось дать ей хорошую затрещину.
Мне помешал только стук распахнувшейся двери. На пороге стояли двое бритых наголо верзил в трусах. Это дало мне отличную возможность сразу понять, что силы неравны. Мускулы из них так и пёрли. Даже из тех мест, где их вообще не должно было быть.
- Ебать мой лысый череп! - сразу заорал один. - Какого хуя этот хер делает в твоей, блядь, комнате?
- Наша сестрёнка стала взрослой? – оскалился второй, и тут же получил от своего кореша сочный удар в ребро.
Я инстинктивно натянул одеяло на самый нос.
- А ну вылезай, мудак, из кровати! - тот что более суровый схватил меня за ногу и сдернул на пол – силищи у него было было, как у матерой гориллы. Такому только на ринге выступать. Судя по расплющенному носу, именно этим он и занимался. Хлопнувшись на жопу, я уже мысленно попрощался с жизнью.
- Мы сейчас тебе покажем, как приличных девок портить! - бугай замахнулся ногой въебать мне по корпусу, как эта Молли, или как ее там, соскочила с кровати и принялась верещать, как только бабы умеют – оглушительно и обескураживающе:
- Пит, блять, не трогай его!
Эти двое замерли, хотя уже собирались меня очень даже азартно пиздить. Впрочем, один пинок я таки получил, хотя и не такой сильный, как могло быть.
- Бля, Молли, прикройся, - застонал после секундной паузы тот, что был поспокойнее, - нет сил смотреть на твой срам.
Спохватившись, она закуталась в простыню и бросилась ко мне, причитая:
- Не трожьте моего жениха, твари! Ребенка без отца оставить собрались?!
- Какого, к херам, жениха? – не унимался этот Пит, которого я про себя уже окрестил Кин-Конгом, - откуда, блядь, взялся этот долбаный хмырь? Ещё вчера у тебя не было никакого сраного жениха.
- Не твоё дело, придурок, - продолжала вопить рыжая, - не твоё сучье дело. Не лезь в мою жизнь, Пит. Я тебя по-хорошему прошу.
- А ты не в Гриффиндоре случайно учился? Ты похож на одного типа оттуда, как его... Арчи? – второй как-то слишком пристально рассматривал меня.
- Артур, - машинально поправил я. Говоря по-правде, я даже не был уверен, что хуже – быть избитым до полусмерти этими качками или стать мужем рыжей лохудры и обзавестись такими родственниками. Я как-то был в маггловском кинотеатре, так вот там я видел что-то похожее. Один парень ни за хрен собачий оказался втянутым в какую-то абсурдную хуйню.
- Во точно, Артур. Слыш, Пит, этот чувак учился с Молли, я его точно помню.
- Отъебись, Стив, - Пит снова попытался въехать мне с ноги, но к счастью промахнулся, - Какой ребёнок, Молли? Какой блядь хуев ребёнок, я тебя спрашиваю. Я вытирал тебе задницу, когда ты была вот такого роста, - Пит демонстративно плюнул на ковёр, - А теперь ты превратилась в долбаную шалаву, которая залетела от какого-то уёбка. Как блядь это понимать?
- Это тебя не касается, - холодно отрезала Молли, подтягивая простыню, - Я его люблю, твою мать. И он меня тоже.
- Чо правда? Слышь, говнюк, - в этот раз Пит не промахнулся, от удара я вынужден был скрючиться, уткнувшись носом в грязный пол, - любишь нашу Молли?
Я взвыл. Конечно, я хотел объяснить ситуацию, но что-то внутри меня сопротивлялось. О себе решили напомнить ребра, и почки, и прочие места.
- Ну говори быстро, гнида! - я получил еще один пинок, и в этот раз деваха и не думала меня спасать. Замерла, притаилась тварь.
- Да, - хрипло простонал я.
- Что, я не слышу? - третий полученный мной за сегодня пинок показался просто райским блаженством, потому что пришелся всего лишь по бедру и оказался щедящим вариантом.
- Да, я люблю ее, блять! Люблю долбаную суку, - заорал изо всех сил и со всем чувством я, потому что сучий гад снова замахнулся с намерением ударить, - я, блять, ее жених и жеюсь на ней, тупые ебанные твари!
В комнате что-то изменилось. Наверное, скрылось солнце, или это моим зажмуренным глазам так показалось. Я открыл их и увидел, что этот громила, Кин-Конг, наклонился надо мной и с придирчивым видом рассматривает.
- Что-то какой-то худой, - выдал обо мне он, - даже, я бы сказал, тощий блять! Ты получше выбрать не могла?
- Не твоё блядь дело, - прошипел я, пытаясь подняться. И работенка, надо сказать, была не из лёгких. Из меня получился бы ахуенный шпион – из тех, что раскалываются ещё до начала допроса. И всё это брехня, о том, что в стрессовой ситуации в человеке просыпается несгибаемая сила воли и ещё хер знает какие качества. Ещё пара тумаков и я признался бы в любви даже Питу. Долбаные мудаки. Во мне ещё теплилась надежда сьебнуть побыстрее, и едва оказавшись на улице, двинуть куда-нибудь в пустыню Гоби или ещё какую-нибудь дыру, где ни одна сука не говорит на человеческом языке, а только мелькает голой задницей в зарослях лиан и чирикает что-то на своём наречиии провинции Гандон.
- Я ж тебе говорю, он с Гриффиндора, - как будто это что-то подтверждало, не унимался Стив.
- И что, блядь, это меняет? Хоть с хера, мне пофигу.
- Ну, они, типа, давно знакомы, с детства. И, типа, могли крутить роман. Попытайся мыслить, Пит, - слово «мыслить» сказанное в этом доме звучало как-то странно.
- Бляя, - Пит оглушительно хлопнул себя по лбу, - так вы, блядь, давно мутите с этим хреном? Прям что ли со школы? Романтика и прочая хуйня?
- Точно, - закивала хитрожопая дура, - Просто он болеет за Гарпий, и я боялась его с вами знакомить.
- Да блядь, - Пит почесал безволосую грудь, на которой была вытатуирована пушка, - это же просто долбаная игра.
- Любовь – такое дело, - лыбясь во всю морду, поддержал его тот, который Стив.
После этой заявы в комнате воцарилось молчание, которое неловко прервал Пит:
- Ну ты, это, как тебя, одевайся и выходи – знакомиться будем.
После чего братишки со всей деликатностью вышли и даже прикрыли дверь. На какое-то мгновение я подумал, что вот он единственный и неповторимый шанс дать деру, но мало того, что я был побит и гол, так еще и рыжая мегера, уперев руки в бока, заняла стратегическую позицию у окна. Пришлось надевать мои лежащие поверх кучи какого-то барахла трусы, натягивать джинсы и майку – рубашка оказалась чуть не в лоскуты порвана. И под бдительным взглядом Прюэт шествовать до сортира, а потом в комнатушку, которую эти веселые ребята, походу мои будущие родственники, называли гостиной.
- Садись, чо вылупился? Осваивайся, твою мамашу, - без лишних сантиментов заявил мне Пит, указывая на продавленное кресло, судя по состоянию обивки, неоднократно облитое хер знает чем. Я понадеялся, что пятна от майонеза и послушно сел. Я вообще вёл себя очень послушно, с тех пор как меня слегка припиздили. Такой уж я человек.
- Тебя как звать-то? – не унимался долбанутый Пит.
- Артур Уизли, - мрачно ответил я, конечно, не настолько мрачно, чтобы расстроить своих новых знакомых. Они, как пить дать, из тех уёбков, которые готовы в любую минуту заорать «Сука, ты меня не уважаешь» и схватиться за клюшку для крокета или бутылочное горлышко.
- Какое-то кретинское имя, - не очень-то дружелюбно заметил второй.
- Отьебись, Стив, - видимо «отьебись» было милым прозвищем этого чудного мальчонки с бычьей шеей. Кто бы мог подумать.
- Пьёшь? – коротко осведомился Пит, нащупывая что-то на полу возле задрипанного дивана. Видимо лимит его связной речи на сегодня исчерпал себя в комнате рыжей.
- Блядь, а как ты думаешь? – в конце концов я не выдержал.
- О, гляди, освоился, - заржал Стив.
Пит только хмыкнул и протянул мне бутылку вискаря – слегка початую и с содранной этикеткой:
- На подлечись.
Я взялся за горлышко и отпил. Судя по всему, в этой берлоге использованием стаканов себя не утруждали. Вискарь был теплый выдохшийся, но не более мерзкий, чем вкус у меня во рту – меня даже слегка отпустило. После второго глотка гостиная мне показалась почти уютной, а бандитские рожи рожи Прюэтов почти доброжелательным.
- Иш, хлещет, - бутылку из рук у меня вытащил Стив и приложился сам.
Пит хлопнул меня ручищей по колену – это ему не составило труда, так близко все друг к другу в этой дыре стояло.
- Окрутил, гад, нашу сестричку! - произнес он с оттенком уважительности, но я все же напрягся. - Соблазнил, обрюхатил.
Мне оставалось только тупо кивать, раз уж я решил продаться. Ситуация была хуже некуда, видимо эта семейка вообще не планировала отпускать меня на волю в ближайшее время. Я попытался думать о своих перспективах, но выходил один сплошной пиздец. Я даже представил себе, как буду жить в этом коробке с крышей, а вокруг будут сновать рыжие дети, один в один похожие на Пита в миниатюре. Один из воображаемых детей вдруг повернулся ко мне, нагло оскалился и сказал: «Привет, мудила». Меня снова передёрнуло. А рыжая сучка, будто почувствовав жопой мои сомнение, уселась на подлокотник кресла и обхватила меня ручонками. От неё несло отвратными духами из серии «охмури мужчину».
- А вы, ребята, чем занимаетесь, - осторожно спросил я потенциальных родственников.
- Я мясник, - во весь рот улыбнулся Пит, - а Стив у нас могильщик. Древние, блядь, и уважаемые профессии. Держись нас, чувак, и тоже станешь настоящим мужиком.
Ещё одна ахуенная перспектива. Мясник, могильщик и шалава. Может быть, мне это просто сниться? Такого, блядь, не может быть в реальности.
- Я пойду принесу вам закусить, - моя, мать ее, невеста шаловливо вильнула объемным задом и утопала куда-то вглубь хаты.
- Ты-то сам кто, - вырвал меня из печальных размышлений голос Стива, - на что жену содержать будешь?
Я буркнул:
- В пивоварне я...
- А точно! - Стив сразу оживился. - Я думаю, рожа знакомая. Он же у Патрика грузчик!
И тут я аж взорвался. Вскочил и принялся на них кричать:
- Я, блять, не грузчик, я помощник, а Патрик обещал меня...
И тут вдруг лица братьев-Кинконгов потемнели. Я, было, хотел выяснить, чего они притихли, как услышал за спиной ор:
- А чего этот хуй делает в моем доме?! Я тебя, гарпиевская рожа, помню!
И мне в глаз засветил огромный тяжеленный кулак.
- Эй, сынок, очнись, - я пришел в сознание от того, что меня трясли, словно мешок с говном, - Сынок, ну чо ты, бля, я ж не со всей силы даже.
В моей голове вихрем пронеслись события сегодняшнего утра, и я, надо сказать, прилично ахуел, настолько прилично, что даже открыл глаза. Лучше бы я этого не делал, потому что прямо передо мной маячила хоть и изрядно побитая, но вполне узнаваемая рожа фаната Пушек, того самого, который на стадионе вопил во всю мочь, что найдёт меня. И надо же, блядь, – сбылось. Рожа хренова прорицателя была цвета варёной свеклы, создавалось впечатление, что он сейчас обделается.
- О, глаза открыл. Слава, блядь, Мерлину. Ты как, сынок? Ты это, прости меня, Пушки, Гарпии, всё это — хуйня. Главное, чтобы моя малютка была счастлива.
В этот момент я смирился. Плюнул. Позволил накачать себя их паленым виски, даже сжевал кусок какого-то полусъедобного пирога. К обеду мы уже решили, что свадьбу будем гулять на следующей неделе, то есть через три дня, у долбанного Пэка. Я кивал и со всем соглашался. А пойди не согласись, когда с одной стороны тебя зажало мощное плечо Пита, с другой сверкает лошадиными зубами с залихватской ухмылкой рожа Стива, перед тобой мрачная рожа их папаши и твоего будущего тестя Шона – бывшего аврора, и нынешнего водителя Ночного рыцаря, а под жопой продавленный, впивающийся в зад пружиной диван. Лучше бы я попал в какую-нибудь мафию или банду, или вот к Упивающимся смертью.
- Не пристало моему зятю, мужу моей Молли работать на какого-то долбанного Патрика – этого производителя конской мочи! - после обсуждения свадьбы, на которую, я уже понял, из моих сунуться никто не рискнет, Шон решил проехаться по моей карьере.
- Патрик обещал сделать меня своим партнёром, - вяло пискнул я, заранее зная, что это ничего не решит.
- Он гомик что ли? – насупился мой будущий тесть. Я уже заметил, что чувство юмора у всей семейки просто ахуительно, и, главное, непредсказуемое, прямо, блядь, не поймёшь, что они сделают в следующий момент – заржут, как стая гиен, или переебут хорошенько, чтобы меньше болтал.
- Точно, бля, Патрик — гомик, а глаз ему хером вышибли, - очевидно, незамысловатый юморок Пита попал точно в цель, потому что даже моя шалава-невеста согнулась от смеха, отклячив свой примечательный зад.
Какое счастье, что я сирота, потому что мои предки точно склеили бы ласты повторно, если бы увидели, какими распрекрасными людьми я собираюсь пополнить нашу почтенную семейку. Просто, блядь, невероятно — ещё вчера я был беспечным парнем, который мог радоваться жизни, пялиться на встречных тёлок и отпускать сомнительные комплименты в их адрес. И вот уже я мрачно нажираюсь в компании самых отпетых лондонских бандюг и готовлюсь жениться на их шалаве-сестричке, у которой на лбу написано, что я у неё был даже не десятым. И, похоже, единственным способом отвязаться от них было покончить с собой. Да, я мог бы тогда утопиться в толчке. Но, блять, меня не оставляли даже в такой интимный, я бы сказал, момент. Чертов Стив толокся под херово прилегающей дверью, когда я в поисках одиночества устроился поразмыслить на толчке, и каждые, блять, десять секунд орал: «Ты застрял что ли?» - и, - «Э, выходи уже». В результате, мне так и не удалось сосредоточиться и вышел я особенно злой, как будто всего, что случилось со мной до того не хватило, чтобы разозлить меня окончательно. Я взбешённый вернулся к этим кабанам — моим будущим родственничкам. И только завидев меня, Шон прямо распухший от гордости за свою идею, с умилением на своей красной пьяной роже выдал:
- Моему корешу как раз не хватает рук, авось, сгодишься ему в рыбную лавку. Он-то из тебя быстро человека сделает.
- Да, а вечерами сможешь подносить полотенца у нас на ринге, - вдохновенно подхватил Пит.
- И поможешь мне отремонтировать лодку, - подхватил долбаный Стив.
- Ты уже заебал со своей ржавой посудиной, кретин, - заорал на него Шон, - кому нужна твоя долбаная лодка? Ты затрахал, понятно тебе? Где, блядь, ты собрался на ней плавать? В ёбаной сточной канаве?
- Мы могли бы куда-нибудь съездить, порыбачить всей семьёй, - видимо, Стив был кем-то типа сына-мечтателя, который заебывает всех своими странными идеями о единении с природой, конечно, в своём быдловатом стиле.
- По-выходным, блядь, мы ходим на квиддич, и это нихуя не изменится в ближайшие тысячу лет. Это говорю тебе я, твой, блядь, отец!
Просто, мать его, здорово. Я, воняющий селёдкой, как долбаный рыбак, с парой полотенец подмышкой чиню ржавое корыто с аккуратной дырой в днище. Дырой размерой с жопу моей жены. Вот такие фантазии меня посетили незамедлительно. Я бы представил ещё бухающего Шона, который умилённо рыдает, глядя на объемное пузо своей дочурки, но у меня уже не было никаких долбаных сил.
- Вы, блядь, ахуели? – спросил я даже слишком громко, да и хуй с ним, пусть знают, что я, мать его, взбешён. Да, я тихий парнишка, но это ещё не значит, что мной может распоряжаться кучка татуированных алкашей.
- Чо? – Шон моментально заткнулся и вылупился на меня так, как будто я насрал в его завтрак.
- Ты чо орешь, Арчи? – Стив не отставал от папаши, и глядел на меня как-то недобро.
- Я - Артур, ёбаный кретин. Ты что, не можешь запомнить даже это? Долбаный дегенерат! - внутри меня бродил их долбаный спирт. - Вы что думаете, если я согласился жениться на вашей шлюхе-сестре, то, блять, буду еще и вас всех терпеть? Да в гробу я видел вас всех, уебки!
Я в Сердцах сплюнул и попал Питу в лицо. Тот, прихуев, замер, остальные же два бугая, старый и младшенький идиот-Стив, принялись закатывать рукава. Моя невеста, визжа, вылетела из комнаты. Я, как какой-то бык, бросился вперед с одним желаньем покрепче заехать папаше-Шону по его красной роже, но он юрко – хуевы боксеры — увернулся, и я сам согнулся, хрипя и кашляя. И тут на меня посыпалось со всех сторон. Кажется, так меня со школы не избивали.
- А ну-ка подними этого мудака, - раздался грозный голос Шона, когда они все отвалили всерьез запыхавшись.
Следующие пару дней я помню очень смутно. Вроде я валялся, как выброшенный на берег кит, прямо в этой засраной гостиной, а моя хитрожопая невеста, видимо окончательно осмелев, мазала меня каким-то вонючим снадобьем.
- Питу всегда помогает, - заявила она моему бесчувственному телу. Сначала эта ебанашка ещё пыталась со мной общаться, но я быстро смекнул что к чему и, даже придя в себя, слава Мерлину, на весьма недолгий срок, не подавал никаких признаков жизни. Оба глаза у меня опухли и адски болели, так что этот маленький спектакль удался мне просто блестяще. Внутри себя я надеялся, что эта долбаная семейка просто перестанет меня замечать, но нихуя подобного. Валяясь на скрипучем уродце, именуемом здесь диваном, я отчетливо слышал, как Шон и его долбоёбы-сынки обсуждали приготовления к церемонии. Церемонии блядь. Я никогда бы не подумал, что они знают такие сложные слова.
Потом я снова вырубался, снова приходил в себя от того, что рыжая сучка пыталась запихать в меня горелую овсянку, смачно блевал и снова падал в темноту, где не было никаких ёбаных Прюэтов.
Зато вот церемонию я на всю жизнь, блядь, запомнил. День моего позора. С одной стороны меня придерживал Пит, чтобы я, видимо, не упал, с другой ко мне тесно прижимался зад рыжей шлюхи, по несчастной случайности, – моей невесты. Я думал, я убью себя, наложу руки, сам себя задушу или перережу горло осколком пивной кружки, как только эти гады оставят меня хоть на минуту в покое, и если я смогу к этому времени хотя бы поднять руку. Но страдания изматывают, и к тому времени, как все наконец закончилось, и мне в руки дали кружку я только и мог, что понемногу из нее отхлебывать. Мне кажется, если бы я мог, я бы тогда заплакал. Всякие мудаки: долбанные авроры, торговцы в лавочках, просто старые пердуны, пацанчики вроде самих Прюэтов, каждая долбанная тварь, из тех кто привык нажираться в этом долбанном баре у Пэка, норовила подойти ко мне и сказать: «Поздравляю Уизли», «Моли просто клад», «Да, ты просто счастливчик». А эта тварь уже с кем-то, блять, крутила у стойки, пока я сидел и никак не мог выпить первую, блядь, за свою собственную свадьбу кружку пива. В тот день боги явно хотели от души постебаться надо мной, потому что, в довершение всего, ко мне подкатил какой-то мудила, воняющий гнилой селёдкой и так по-родственному меня приобнял. Запах был такой, что я по привычке приготовился блевануть прямо на ботинки, которые мне были велики размера на три. Наверное, мои новые родственники грабанули кого-нибудь прямо в соседней церкви, чтобы добыть прикид жениха.
- Так ты, стало быть, мой новый помощник, - заявил этот вонючий хрен, и заулыбался щербатой пастью, - Меня Гейвин кличут. Только, блядь, не думай, что я какой-нибудь остолоп, понял, парень? Меня не проведёшь.
- Чо? – я уже догадался, что этот бомжара и есть мой будущий начальник, но его дальнейшее выступление отдавало бредом высшей пробы.
- Не вздумай халтурить. Шон предупредил, что за тобой нужен глаз да глаз. И не вздумай лезть в драки, слышишь, сученок? У меня приличное заведение, а ты, блядь, даже в день собственной свадьбы весь синий. Тут, конечно, все постеснялись сказать, но я мужик простой. Так что кончай вести себя, как недоделанное хулиганьё, распугаешь мне всех клиентов – я не посмотрю, что это мой кореш попросил тебя пристроить — выпру ко всем чертям.
Ну заебись, просто, блядь, заебись. Ахуенная высшая справедливость. Какой-то мерзкий чмошник будет меня учить. Блядь, я посмотрел бы на него, если бы его сначала отметелили три бугая, а потом заставили жениться на чокнутой дуре, у которой похоже нимфомания. Краем глаза я уже приметил блядские взгляды, которые Молли то и дело бросала на типа у стойки. Какого-то ахуевшего хлыща в галстуке.
Гейвин пялился на меня с таким видом, как будто копошиться в рыбьих внутренностях — это заветная мечта любого уважающего человека, а его лавчонка – просто рай земной.
- Ну, что ты понял меня, сопляк?
Я простонал что-то типа «да, сэр», надеясь, что после этого он от меня отстанет.
- То-то же, - радости этого урода не было предела, - ты у меня быстро человеком станешь.
Кажется, у моего нового окружения делать из кого-нибудь человека было главным фетишем, после драк и выпивки, конечно же.
- Что-то, вижу я, ты не рад! - продолжал наседать на меня воняющий рыбой козел.
И судя по тому, как краснела его рожа, он бы там меня и прибил, избавив от лишних страданий, но паб сотряс зычный голос моего, блять, страшно подумать, тестя:
- Бля буду, ты меня, щенок, не перепьешь!
Ебаный Гейвин, или как его там, сразу отвалил и ринулся к столу, за который бармен уже тащил вискарь.
- А вот хуй тебе, батя, - Пит лыбился во всю харю.
Я решил, что сидеть мне уже хватит и надо бы перебраться в какое-нибудь еще не пропахшее селедкой место, желательно километров за сто от долбаного паба, долбаной женушки и всей моей новой родни. И, надо признать, мне отлично удался первый маневр. Я бы таки сбежал – все, блять, гости вместо того чтобы меня сторожить орали «пей-пей-пей», а на меня, долбанного ковыляющего прочь от своего счастья женишка, им было посрать. Но в самый последний роковой момент я, в случайно образовавшийся между пьяными рожами, просвет увидел, как моя, блять, благоверная отправилась наставлять мне рога. «Убью суку!» - мелькнула мысль.
Оказывается, пока хренов Гейвин учил меня жизни по всем правилам этого ахуительного искусства, хрен в галстуке уже лапал мою суженую за жопу. Странно, что такой тип вообще прельстился на бабу вроде Молли, особенно учитывая то, что она, как и вся её блядская семейка, оказалась на редскость сентиментальной, и напялила свадебное платье своей покойной мамаши. Её вроде звали Шеннон и она наверняка была той ещё шалавой, однако, к её чести, была явно размера на два меньше своей прелестной дочурки. Как бы там ни было, сиськи Молли так и норовили выбраться на волю, точно так же, как и её живот, неизвестно каким образом уместившимся во всём этот тряпье. Вся эта краса ощутимо трещала по швам и, похоже, собиралась рассыпаться нахер. Однако, урода в галстуке это не напугало. Не иначе извращенец, который дрочит на грифонов и прочих существ размером, блядь, с дом. И он щупал Молли, мою, блять, жену, за жопу!
Нет, я не ревновал, я был просто в ахуе от такого вот расклада. Эта паршивая шлюха потратила столько энергии на то, чтобы превратить мою жизнь в ад, а теперь топает с этим мудаком к коморке за барной стойкой. Что за хуйня?
- Корнелиус, любимый, ты испортишь мне прическу, - акустика была просто ахуительная, и я уже занял боевую позицию, прижавшись ухом к замочной скважине. Мудак, которого звали Корнелиус, шумно дышал и мычал что-то невразумительное. Я подумал, что неплохо бы прихватить что-нибудь тяжелое. Вообще, я бы этого долбаного пижона-извращенца и одними кулаками уделал, но мое жалкое избитое тело, намекнуло мне, что может и не выдержать даже самого пустякового отпора, по-этому я отломал у ближайшего стула спинку, ебнул ее о барную стойку и, получив приличную такую дубину, двинулся к подсобке.
- Суки, блять, - заорал я, угрожающе размахивая куском стула, - поебаться собрались, прямо на моей свадьбе?! Я вам покажу шуры-муры! Вы, блять, сейчас у меня попляшете!
Подсобка оказалась долбаной кладовой с выпивкой и свисающими с потолка копчеными окроками, в один из которых я по-началу врубился мордой. Еще там оказалась долбаная ступенька, с которой я чуть не ебнулся. Мне повезло, что я успел схватиться за полку, с которой сразу посыпались бутылки.
- Какого хуя, - начал я, глупо озираясь, поскольку из-за свисающей с потолка хуйни я даже не смог сразу обнаружить этих двух... бля я даже не знаю, как их поприличнее назвать. Сучка-Молли привычно завизжала, да так, что даже мандрагоры сдохли бы нахуй от такого концерта.
- Заткнись блядь, - я наугад ткнул дубиной и видимо попал, поскольку визг сразу оборвался, - думала поебаться прямо на свадьбе, сучка? Меня избивают твои уёбки братья, только для того, чтобы я сказал сраное «да» на сраной церемонии, а ты цепляешь прямо тут какого-то, нахер, Корнелиуса и спешишь с ним перепихнуться? Заебись. Ахуенно, блядь.
- Заткнись дебил, - наконец прошипела эта шмара откуда-то из темноты, - не твоё, блядь, дело.
- Ээ, сэр, вы позволите мне сказать? – это был явно пижон в галстуке. Нужно его поскорее уебать и сматываться отсюда.
- Иди нахуй, понял? Это, мать твою, последнее, что ты услышишь в жизни!!
- Дебил! Ты вообще ничего не понимаешь, идиот! Кретин! Надо было тебя аврорам сдать, пусть бы они тебя уму разуму учили, а не моя семья! - вопила на всю подсобку Молли. - Пригрела, блять, змею!
- Сэр, вы, наверное, что-то слышали про ребенка, я все объясню... - гундел из темноты мудак при галстуке.
Я попытался найти его хотя бы на ощупь. Лупить наугад по свиным тушам мне больше не улыбалось.
- Вы поймите, сэр. это была ошибка молодости, я бы хотел сам жениться на вашей достойной супруге, чтобы спасти от позора, но я уже женат.
Я продвигался медленно, осторожно, чтобы не подскользнуться на осколках бутылок, шел на голос, наконец схватил:
- Аха, попался, гнида! Ну держись, это твой последний вздох!
- Пусти меня, уебок, - завизжала моя добыча, и я сплюнул. Корнелиус оказался мягковат даже для мажорного мудака.
- Я возмещу, сэр, я все возмещу, - в голосе Моллиного хахаля прорезалась все больше истерики.
К счастью, на помощь к этой блядище никто не спешил, поэтому я, схватив мелкого говнюка и то и дело машинально пиная его дубиной, принялся размышлять. Из его трусливого воя выходило, что рыжая шалава залетела вовсе не от меня. Ещё один блядский сюрприз сегодняшнего замечательного вечера. Ну ёптваю, теперь я не удивлюсь, если сюда ввалится воняющий перегаром Святой Патрик и станцует сраную польку, размахивая копченой салакой. Нет это будет даже нихуя не удивительно, а вполне закономерно.
- Ошибка молодости, бля, - я хорошенько тряхнул мудака, морщась от воплей моей лучшей половины, - Заткись, сука, а то я его прямо здесь порешу. Молчи блядь, если хочешь ещё хоть раз увидеть этого поганца живым.
- Больной ублюдок, - прошипела гнусная баба, но всё-таки заткнулась.
- Так что ты там вопил о возмещении, сучий выблядок? – я что-то очень сомневался в том, что этот Корнелиус умел поворачивать время вспять, а это было в принципе единственным, чего бы я хотел.
- Я дам вам денег, хотите денег? – ныл этот говнюк, извиваясь как червь.
- Я хочу никогда не видеть ваших блядских рож. Ни твою, ни суки Молли. Кстати, ты знаком с Шоном и Питом? – я зловеще ухмыльнулся. Перспектива отдать Корнелиуса на растерзание моим новоиспеченным шаловливым родственничкам казалось мне очень даже привлекательной.
- Я... нет, нет, не бейте меня! У меня есть связи, влиятельные родственники! - верещало это уебище в пиджаке и галстуке. - Я могу выхлопотать вам должность! И дом! Вы будете жить безбедно! Сэр! Подумайте! Не бейте меня!
Подумать? Это дело, я начал раздумывать подвесить хрыча на крюк вместо окорока или просто придушить. И так сладки были эти думы, что я даже не сразу заметил, что моя супруга начала что-то тараторить:
- Артур, отпусти его, Артур! Он дело говорит, подумай, мы сможем уехать от моего отца и братьев. Артур, мы заживем как люди, не трожь, отпусти его, Артур! Артур, это того стоит!
Я прислушался, но рук на шее этого самого Корнелиуса не разжимал.
- Ты, тварь такая, - сорвалась на визг моя жёнушка, - без отца моего ребенка решил оставить? Хочешь убить его и чтобы тебя загребли в каталажку? А я всю жизнь братьям готовила да стирала? Ты этого, мразь, хочешь?!
И стерва с визгом и плачем вцепилась мне в волосы, да еще и начала кусаться, царапаться и пинаться, то и дело причитая: – Отпусти его, мразь, отпусти, я сказала!
- Да, блять, - я попытался лягнуть Молли телом её тщедушного ёбыря, - именно этого я, твою мать хочу. А хули ты хотела, тупая курица? Чтобы я всю жизнь бухал с твоими долбанутыми брятьями и вонял как помойка? Какого хера ты не спросила, хочу ли я воспитывать ублюдка? Срать я хотел на тебя и на твоего ребёнка. Не удивлюсь, если ты подмешала мне в пиво какое-нибудь говно, чтобы я отрубился прямо в твоей ёбаной комнате.
- Едва ли в тюрьме вам будет лучше, - ныл паскудный тип, - к тому же, с чего вы взяли что родственники Молли поверят вам?
- Тебя, блядь, не спросили, - я от всей души приложил его о ближайшую стену.
Но вонючего нытья хватило для того, чтобы рыжая снова кинулась в бой. Нет, вопить она перестала, даже перешла на зловещий шепот, от которого мне, признаться, поплохело. Если баба начинает разговаривать с тобой таким тоном, значит тебе действительно пиздец.
- Слушай, мудак, лучше соглашайся, - шипела эта стерва, - если ты забыл, то я тебе с удовольствием напомню, ты, блядь, не самый популярный чувак в моей семье. И если ты сейчас начнёшь заливать, что ребёнок не твой, то тебе переломают, нахер, все ноги, а потом заставят извиняться передо мной. Ты, блядь, будешь грязь жрать, тупой уёбок. И жить будешь с моими братьями, этого ты хочешь? Пойми уже своей тупой башкой – тебе от нас никуда не деться.
Я еще несколько раз уже больше для вида тряхнул сраного уебка Корнелиуса. Чо-то внутри заныло и сдавило, отчаяние накрыло меня с головой, как чертова черная пыльная тряпка. Как не крути, со всех сторон выходила одна сплошная жопа. Мне сделалось горько и тяжело дышать, словно я залпом жахнул стакан неразбавленного самогона.
- Да идите вы все на хуй! Меня от вас просто воротит.
Слегка пошатываясь, я двинул прочь из подсобки, отбил по-пути у первой попавшейся бутылки горлышко и залился спиртягой.
- Долбанная, сраная жизнь!
- Дом, свой дом и должность в министерстве, сэр, вы не пожалеете, - неслось мне вслед, но мне было уже на все плевать.
-
-
09.05.2009 в 21:51-
-
09.05.2009 в 21:57-
-
10.05.2009 в 16:00-
-
10.05.2009 в 18:34В общем, автору
Детям мороженое.Кайф, однако.
-
-
10.05.2009 в 19:09-
-
10.05.2009 в 20:27