А еще мне почему-то захотелось написать про самую дорогую для меня книгу.
Когда я читал первую часть, я сердился.
Сердился на этого человека.Я не понимал как можно быть таким мудрым и таким глупым одновременно. Таким полным жизни.
Сердиться можно только на того кого любишь. Еще не поняв ничего я любил Заратустру, сердясь той милой сердитостью, которой сердятся добрые обыватели на Мышкина у Достоевского.
Я улыбался ему во второй книге. Я перечитывал главы с трепещущим в груди восторгом. Мой ум был влюблен в эти слова. Я был готов ему уже простить все.
Я впал в депрессию на 2 месяца, когда дорос до того чтобы понять третью книгу "Так говорил Заратустра"
- Я плакал от этой бешенной безысходности. От сопереживания тому кто понял что Бог умер. Что путь был крив.
Я трясся от этого чужого бесконечно пустого одиночества.
Но как ни странно, первой я понял четвертую книгу. И это была вторая книга над которой я плакал за свою жизнь, после рассказа Сэттона Томпсона "Лобо"
Потому что это книга того кто закнчил свой путь. Книга того кто уже давно готов сделать последний шаг и ждет только условного знака.
Книга того кто уже ушел.